История моего ареста в Сирии
Sep. 12th, 2015 06:01 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
popadosДамаск. Ещё нет войны, 2006 год.
Ливано-сирийская граница пройдена час назад. Я брел по утренней улице, жмурился от оконных бликов и собирал солнечные зайчики. Умиротворённость пятничного выходного вечера, полная расслабуха. А, вот ещё одно красивое здание…
Чертыхнувшись посреди улицы, беззаботно вытащил видеокамеру и начал снимать. Странно, какие-то люди закричали, замахали руками и ринулись в мою сторону. Ни стыда, ни совести, портят такой отличный ракурс!
Буквально через полминуты я уже был окружён возбуждёнными полицейскими. Они, толкаясь и перебивая друг друга, вопили что-то на арабском и пытались отобрать шпионские вещдоки. Наверное, со стороны это выглядело очень забавно, словно стая воробьёв нападает на голубя, стараясь отщипнуть вожделенный хлебный мякиш. Взятый с поличным шпион тем не менее проявлял неслыханную дерзость, отгоняя назойливых экспроприаторов ударами по рукам и односложно оглашая окрестности могучим и непонятным для арабского уха воплем »Paaashol naaahuy!»
Озадаченные стражи порядка устали, ослабли и вызвали подкрепление. Среди вновь понабежавших оказался один грамотный и объяснил, что я снимал здание Главдамаскполицупра, что это очень тяжкое преступление, и что теперь они возьмут камеру на какую-то экспертизу. Пришлось послать умника по тому же адресу, но уже на английском, и нагло стереть кадры с криминалом. Это их явно не удовлетворило, а грамотный сказал, что еще более тяжкое преступление - сокрытие улики, и как же мне не стыдно. Торжественная процессия из десятка вооружённых храбрецов повела задержанного в казематы, вызвав паралич на оживлённом проспекте. В околотке к ним присоединилось ещё человек двадцать. Я уже ощущал себя как на восточном базаре в разгар торгового дня, или скорее на невольничьем рынке. Тем не менее, дерзкие попытки отобрать драгоценную технику пресекались так же решительно, ударами по рукам и грозным окриком.
Народно-полицейское вече решило отвести супостата к »самому главному», чтобы уже наверняка обеспечить ему страшную кару за непослушание. Я тихо ловил кайф, боясь всё испортить: когда ещё придётся побродить по режимному объекту и поболтать за жизнь с сирийским ментовским начальством?!
Богато украшенное снаружи здание оказалось внутри столь же унылым, как и его собрат с Петровки,38. Перед заветным кабинетом с тяжёлыми дверьми мои львы-конвоиры как-то сразу превратились в испуганных зайцев. Они переминались с ноги на ногу, явно не решаясь тревожить большого начальника своей маленькой победой. Пришлось затолкать их в кабинет чуть ли не пинками.
Сбиваясь и краснея, они поведали о моих страшных преступлениях своему боссу, как раз завершавшему трапезу вопреки повсеместному Рамадану. Высокое положение этого упитанного мужчины подчёркивали засаленные трико и майка в антураже генеральского кабинета. К тому же он неплохо знал английский.
Дальнейший диалог представителей разных культур:
- Салам алейкум, дяденька начальник!
- Валейкум ас салам, мил человек. Ты кто?
- Турыст !
- А управление зачем снимал?
- Так здание же красивое!
- "Здесь есть красивые здания?"(с) Брат-2 Хмм…не замечал… Откуда пожаловал?
- Рассейские мы!
- Это хорошо. Друг?
- А то!
- Отпустите его, олухи…
Далее последовала тирада на арабском, заставившая неудавшихся Карацюп побледнеть, покраснеть, посинеть и проводить лучшего друга сирийского народа со всеми мыслимыми почестями. На прощание я не удержался и нахлобучил одному из них картуз на уши. Расстались совершеннейшими друзьями.
Ливано-сирийская граница пройдена час назад. Я брел по утренней улице, жмурился от оконных бликов и собирал солнечные зайчики. Умиротворённость пятничного выходного вечера, полная расслабуха. А, вот ещё одно красивое здание…
Чертыхнувшись посреди улицы, беззаботно вытащил видеокамеру и начал снимать. Странно, какие-то люди закричали, замахали руками и ринулись в мою сторону. Ни стыда, ни совести, портят такой отличный ракурс!
Буквально через полминуты я уже был окружён возбуждёнными полицейскими. Они, толкаясь и перебивая друг друга, вопили что-то на арабском и пытались отобрать шпионские вещдоки. Наверное, со стороны это выглядело очень забавно, словно стая воробьёв нападает на голубя, стараясь отщипнуть вожделенный хлебный мякиш. Взятый с поличным шпион тем не менее проявлял неслыханную дерзость, отгоняя назойливых экспроприаторов ударами по рукам и односложно оглашая окрестности могучим и непонятным для арабского уха воплем »Paaashol naaahuy!»
Озадаченные стражи порядка устали, ослабли и вызвали подкрепление. Среди вновь понабежавших оказался один грамотный и объяснил, что я снимал здание Главдамаскполицупра, что это очень тяжкое преступление, и что теперь они возьмут камеру на какую-то экспертизу. Пришлось послать умника по тому же адресу, но уже на английском, и нагло стереть кадры с криминалом. Это их явно не удовлетворило, а грамотный сказал, что еще более тяжкое преступление - сокрытие улики, и как же мне не стыдно. Торжественная процессия из десятка вооружённых храбрецов повела задержанного в казематы, вызвав паралич на оживлённом проспекте. В околотке к ним присоединилось ещё человек двадцать. Я уже ощущал себя как на восточном базаре в разгар торгового дня, или скорее на невольничьем рынке. Тем не менее, дерзкие попытки отобрать драгоценную технику пресекались так же решительно, ударами по рукам и грозным окриком.
Народно-полицейское вече решило отвести супостата к »самому главному», чтобы уже наверняка обеспечить ему страшную кару за непослушание. Я тихо ловил кайф, боясь всё испортить: когда ещё придётся побродить по режимному объекту и поболтать за жизнь с сирийским ментовским начальством?!
Богато украшенное снаружи здание оказалось внутри столь же унылым, как и его собрат с Петровки,38. Перед заветным кабинетом с тяжёлыми дверьми мои львы-конвоиры как-то сразу превратились в испуганных зайцев. Они переминались с ноги на ногу, явно не решаясь тревожить большого начальника своей маленькой победой. Пришлось затолкать их в кабинет чуть ли не пинками.
Сбиваясь и краснея, они поведали о моих страшных преступлениях своему боссу, как раз завершавшему трапезу вопреки повсеместному Рамадану. Высокое положение этого упитанного мужчины подчёркивали засаленные трико и майка в антураже генеральского кабинета. К тому же он неплохо знал английский.
Дальнейший диалог представителей разных культур:
- Салам алейкум, дяденька начальник!
- Валейкум ас салам, мил человек. Ты кто?
- Турыст !
- А управление зачем снимал?
- Так здание же красивое!
- "Здесь есть красивые здания?"(с) Брат-2 Хмм…не замечал… Откуда пожаловал?
- Рассейские мы!
- Это хорошо. Друг?
- А то!
- Отпустите его, олухи…
Далее последовала тирада на арабском, заставившая неудавшихся Карацюп побледнеть, покраснеть, посинеть и проводить лучшего друга сирийского народа со всеми мыслимыми почестями. На прощание я не удержался и нахлобучил одному из них картуз на уши. Расстались совершеннейшими друзьями.
